Антропоцентризм и гуманизм в современном обществе. Христианская картина мира и ее основные принципы: монотеизм, креационизм, символизм, христианский антропоцентризм Взаимодействие с природой

Идейной доминантой Возрождения был христианский антропоцентризм, с позиций которого человек был центром Вселенной, высшей частью природы, совершеннейшим ее творением, а весь окружающий мир - творением рук не только Бога, но и человеческих. На место схематизму схоластики деятели Возрождения ставили эмоционально насыщенное личное переживание. Религиозно-аскетическое мировосприятия, утверждение о греховности человеческой жизни не оспаривался, дополнялись провозглашением личного права человека на удовлетворение обычных земных потребностей, на наслаждение жизнью. Все эти вопросы отражены в таких трактатах гуманистов, как «Речь о достоинстве человека» Дж. Пико делла Мірандоли, «О лицемерии» Леонардо Бруни, «Похвала глупости» Эразма Роттердамского. На первый план было выдвинуто индивидуализм, стремление к разнообразию, культ геройства и славы, стремление к гармонии физического здоровья, человеческой красоты и духовности. Большое внимание было уделено взаимосвязи человека с природой; способности человека к всестороннего познания и творческой деятельности; проблеме веротерпимости в конфессионально-религиозной принадлежности; в конце концов, признанию большинством пізньоренесансних деятелей самостоятельности и свободы науки.

Антропоцентризм присущ в той или иной мере всем видам искусства Ренессанса. В архитектуре он оказался в соразмерности сооружения до человека, в том, что архитектурный образ базировался на пропорциях человеческой фигуры. Эта гуманистическая линия шла от такого сооружения, как капелла Пацци во Флоренции, и к храму Темпьєтто, сводного Браманте. Арки гостеприимно обращаются к посетителя (фасад Воспитательного дома Брунеллески). Старая сакристія флорентийской церкви Сан Лоренцо - это уютное здание со спокойными горизонтальными членениями, которая кажется просторной и обжитой.

Можно утверждать, что антропоцентризм в изобразительном искусстве Ренессанса еще более очевиден, чем в гуманитарных студиях. В эпоху раннего Возрождения - кватроченто в европейской скульптуре и живописи возник портрет, это объяснялось тем, что в эпоху гуманизма, когда человеческая личность начала привлекать интерес, почиталась единственная в своем роде человек {его ипісо). Средневековый же искусство, которое все-всячески унижало человека и не признавало за индивидуальностью права на самостоятельное существование, враждебно относилось к портрету. Немногочисленные портретные изображения готической суток почти все имели культовое назначение - это были портреты на надгробиях. Кватроченто создало самостоятельный, светский по назначению тип портрета2.

Если для скульптурных портретов Возрождения примерами иногда были античные скульптурные бюсты, то профильный и позже тричетвертний погрудний живописный портрет раннего Возрождения вполне является изобретением суток. Уже в этих живописных портретах ярко выраженная антропоцентричность искусства Возрождения. Изображение человека занимало почти всю поверхность. Художник или вообще не изображал пейзаж (произведения флорентийца Доменико Венециано) или подчинял пейзаж изображению человека (Пьеро делла Франческа - портреты Федерико да Монтефельтре и Беат-черты Сфорца).

Кроме того и искусству Раннего и искусству Высокого Возрождения были присущи типизация и идеализация. В разных художников разных поколений эти черты были выражены в большей или меньшей степени. Конная статуя кондотьера Гаттамелати (скульптор Донателло) является примером равновесия между острой индивидуализацией образа во всей его неповторимости и высокой типізацією. Причем между индивидуализацией и типізацією нет внутреннего противоречия. Индивидуализация имеет выявить характерные черты данного человека, потому что они неповторимы и составляют ее сущность, а типизация является тем пьедесталом, на который была поставлена человек Возрождения, которая воспета Пико делла Мірандолою в трактате «О человеческое достоинство»: «Человек - великое чудо... Бог создал человека не небесной, не земным, ни смертным, ни бессмертным, для того, чтобы человек сам становился творцом своей формы и чтобы она могла, в соответствии со своей волей и своим выбором, или вырождаться в ниже и грубое существо, или возродиться в божественном творении». Итак, с начала XV в. антропоцентризм стал одним из главных элементов ренессансного искусства с тем, чтобы в дальнейшем стать типичной чертой Возрождение вообще.

Феофилакт Болгарский писал по поводу евангельской притчи о сотне овец (Лк. 15, 4-7): "Притча, очевидно, под девяносто девятью овцами разумеет праведников, а под одною овцою – падшего грешника. Некоторые же под сотнею овец разумеют все разумные твари, а под одною овцою – человека разумной природы, которую, когда она заблудилась, взыскал добрый пастырь..." (Феофилакт Болгарский. 1911, с.401). Более того, по Мефодию Патарскому значение человека еще более велико: "горы означают небеса, а девяносто девять овец – силы и начала и власти (небесные существа – З. Ю.), которые оставив, начальник и пастырь сошел отыскать погибшую овцу" (Мефодий Патарский. 1996, с.49). Человек особенно дорог Богу, для его спасения Бог пожертвовал своего Сына.

Но человек, к сожалению, далеко не всегда отвечает Богу взаимностью. Нередко человек забывает своего Творца и ставит самого себя во главу угла. Этот антропоцентризм (центральность человека) был основной чертой европейского гуманизма, он противостоял теоцентризму , центральности Бога, средневекового религиозного мировоззрения (Петр (Пиголь). 1999, с.15).

Антропоцентризм есть стремление ставить человека в центр мироздания, узурпируя тем самым почитание, подобающее только Богу, создавая культ почитания человека. Он очень опасен, ибо по существу отрицает богоподобие человека. Именно на горделивое обожествление человека нацелены такие ходячие лозунги, как "человек есть мера всех вещей", "все для человека", "человек – это звучит гордо" и т. п. Совершенно ясно, что при таком возвеличении человека в том состоянии, в каком он находится, т. е. с его подверженностью греху, с его слабостями и недостатками, не может быть и речи о каком-либо совершенствовании человека, и заповедь Спасителя: "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный" (Мф. 5, 48) – теряет всякий смысл. В христианском понимании человек велик не сам по себе, а как венец творения, как поставленный Богом, сотворенный по Его образу и подобию (Михаил (Мудьюгин). 1995, с.90).

Открытый отрыв от Бога западная цивилизация провозгласила в XIV веке, когда в эпоху Ренессанса был вновь выдвинут античный (в своей сущности языческий) девиз: человек есть мера вещей. Христианство как религия Богочеловеческая также направлена на человека, антропологична , но делает это совершенно по-другому. Лишь христианство дает истинно верное содержание подлинной гуманности. Бог для того стал Человеком, чтобы человек мог приблизиться к Нему, стать богом по благодати (Петр (Пиголь). 1999, с.169).

В современном европейско-американском антропоцентризме свобода превращается в произвол, а личность – в личину, набор масок, социальных ролей и т. п. И такой греховный человек превращается в объект особого пиетета и, едва ли, не поклонения. Поклонение же человеку (антрополатрия) ничем не лучше любого другого идольского поклонения, когда поклоняются чему бы то ни было, только – не Богу. В конце средних веков "антрополатрия пересилила любовь к Богу и веру в святость Церкви..." (Леонтьев. 1996, с.332). Но идолы погибают и разрушаются по Божьей воле, и если сам человек станет таким идолом, то и его ждет аналогичная судьба.

ЛИТЕРАТУРА

Леонтьев К. Н. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М., 1996.

Мефодий еп. Патарский. Полное собрание творений. М.: Паломник, 1996 (репр. переизд.: 2-е изд.: СПб., 1905; вместе с творениями Григория Чудотворца).

Михаил (Мудьюгин) архиеп. Введение в основное богословие. М.: Общедоступный Православный университет, 1995.

Петр (Пиголь) игум. Преподобный Григорий Синаит и его духовные преемники. М., 1999.

/Феофилакт Болгарский/. Благовестник, или толкование блаженного Феофилакта, архиеп. Болгарского, на Святое Евангелие. СПб.: Книгоизд-во П. П. Сойкина, 1911 (переизд.: М.: СКИТ, 1993).

2. Антропоцентризм и подлинный гуманизм

Итак, мы говорим, что современная культура, каковы бы ни были ее положительное историческое назначение и достижения, по своей духовной доминанте является, как я попытался показать, антропоцентрической: гуманизм здесь отделен от Воплощения. В концепции, согласно которой эпоха Нового времени и современности была сформирована и формируется сейчас культурой, мы можем выделить три ступени, или три момента: первый момент - тот, когда цивилизация щедро раздает свои самые прекрасные плоды, забывая о корнях, откуда идут питающие ее соки. Считается, что она должна установить, основываясь только на авторитете разума, некий человеческий порядок, рассматриваемый еще в христианском стиле, унаследованном от предыдущих времен, стиле, который становится обременительным и начинает ухудшаться. Мы можем назвать этот момент классическим моментом нашей культуры, моментом христианского натурализма.

Второй момент позволяет заметить, что культура, лишенная высших сверхъестественных мерок, неизбежно должна обернуться против самой себя; тогда от нее требуют установить такой порядок, который считается основанным на природе и призван освободить человека и утвердить в нем дух богатства, благословить на спокойное владение землей: это момент рационалистического оптимизма, буржуазный момент нашей культуры. Мы с трудом выходим из него.

Третий момент - это момент материалистического пессимизма, революционный момент, в который человек, определенно видя свою конечную цель в себе самом и не имея больше возможности выдерживать козни этого мира, начинает, как мы наблюдаем это сегодня в России, отважный бой против трансцендентных основ естественного закона и против их творца; он берет на себя задачу создать из радикального атеизма совершенно новый гуманизм.

Эти три момента, несмотря на их явное противоречие друг другу, связаны преемственностью; если основательно схематизировать положение вещей, то можно сказать, что эти моменты сменяют друг друга хронологически; но они и сосуществуют, и смешиваются друг с другом на различных этапах. Все эти концепции игнорируют природу человека и в конце концов начинают требовать для нее привилегий чистого разума, правда, в лоне ее самой и через усиление сугубо материального могущества. Ложное освобождение, порча и расточение человеческой субстанции при бесконечном умножении потребностей и уныния.

Господство над рождаемостью не через целомудрие, а через нарушение естественного хода дел; господство над расой путем евгенической стерилизации неполноценных субъектов; господство человека над самим собой путем упразднения семейных связей и заботы о подрастающем поколении; господство над жизнью путем самоубийства и эвтаназии. Примечательно, что определенная идея господства человека над природой оплачивается впечатляюще единообразно, одним и тем же результатом: прекращением жизни.

«Антропоцентрической» концепции культуры христианская концепция противостоит как подлинно гуманная и гуманистическая, и, употребляя слово «гуманистическая», я думаю о том единственном гуманизме, который не лжет против своей этимологии и пример которого нам преподал Фома Аквинский: о гуманизме, очищенном кровью Христа, о гуманизме Воплощения.

Такой гуманизм, соблюдая иерархию сущностей, ставит над жизнью активной жизнь созерцательную, он знает, что созерцательная жизнь прямее ведет к любви к первому Началу, заключающему в себе совершенство. Это не значит, что активная жизнь должна быть принесена в жертву, но она должна тяготеть к тому ее типу, который она принимала у людей совершенных, то есть к такой активности, которая целиком вытекает из преизбыточного созерцания.

Но если принять созерцание святых за высшую ступень человеческой жизни, то не следует ли тогда сказать, что все действия людей и сама цивилизация должны быть ориентированы на него как на цель? Кажется, что должно было бы быть так, говорил (может быть, не без некоторой иронии) св. Фома Аквинский. Ибо для чего рабский труд и торговля, как не для тела, обеспеченного всем жизненно необходимым и, следовательно, готового для погружения в созерцание? Для чего нравственные добродетели и благоразумие, если не для усмирения страстей и обретения внутреннего умиротворения, что так нужно для созерцания? Для чего все управление гражданской жизнью, как не для укрепления внешнего мира, необходимого для созерцания? - «Таким образом, если рассмотреть их как следует, то все функции человеческой жизни, кажется, служат тем, кто созерцает истину».

Вот идея иерархии ценностей, совершенно отличная от концепции индустриализма, целиком обращенной к производству, которую современный мир для себя вывел из цивилизации. Мы видим, до какой степени примат экономики, которая сама вытекает из режима, основанного на плодовитости денег - плодовитости неограниченном, как все, что вытекает из определенных природных условий - и материалистическая концепция культуры, будь то капиталистическая или марксистская, противоположны мысли всеобщего Учителя Церкви.

Не значит ли это, что христианская концепция культуры не имеет ничего общего с современным миром, кроме отношения несовместимости? И что она не может предложить нам иного идеала, кроме идеала прошлого, окончательно поглощенного историей, средневековьем? Надо ли повторять, что движение времени, как мы знаем, необратимо. Христианская мудрость не предлагает нам вернуться в Средние века. Прежде всего она приглашает нас сдвинуться с места. К тому же, цивилизация Средних веков, столь великая и прекрасная, какой она была на самом деле, и, разумеется, еще прекраснее в воспоминаниях, очищенных от истории, осталась далекой от полного воплощения христианского представления о цивилизации.

Да, это представление противостоит современному миру, но в той мере, в какой он негуманен.

А в той мере, в какой, несмотря на свою качественную ущербность, современный мир несет реальное историческое развитие, нет, христианская концепция культуры не противостоит ему. Совсем наоборот, она хотела бы спасти в нем и привести в разумный порядок те жизненные богатства, которыми он обладает.

Сами страдания, великие страдания, раздирающие современный мир, от чего они происходят, как не от всего того, что пронизано бесчеловечностью? А это значит, что мир, сам того не зная, стремится к цивилизации христианского типа, такой, как цивилизация, о которой дают представление принципы св. Фомы.

Из книги Сознание Дзен, сознание начинающего автора Судзуки Сюнрю

ПОДЛИННЫЙ БУДДИЗМ По сути дела, мы вовсе не школа Сото. Мы просто буддисты. Мы даже не дзэн-буддисты. Если мы поймём это, мы будем истинными буддистами.Идти, стоять, сидеть и лежать – четыре вида действия или способа поведения в буддизме. Дзадзэн не есть один из этих четырёх

Из книги Тень и реальность автора Свами Сухотра

Гуманизм В качестве отчетливого идеологического движения гуманизм сформировался в эпоху Возрождения как реакция на феодальные отношения и средневековую теологию. Гуманизм провозглашает свободу рациональной личности, противостоит религиозному аскетизму и защищает

Из книги Как появилась Библия автора Эдель Конрад

ГДЕ ПОДЛИННЫЙ ТЕКСТ? Кто-то, несомненно, может сказать: конечно, находка текстов 2000-летней давности - это сенсация, но где же та книга, которую Исаия написал собственноручно? Не прошло ли еще полтысячи лет от смерти пророка до второго века до Христа?И где хранится подлинная

Из книги Билейские основы современной науки автора Моррис Генри

ПОДЛИННЫЙ ТЕКСТ Тишендорф тщательно сравнил между собой четыре объемистые рукописи: Синайский кодекс, Александрийский кодекс, Парижский кодекс и Ватиканский кодекс, доступ к которому ему предоставили спустя некоторое время. В результате ученый выработал основной

Из книги Богословская мысль Реформации автора Макграт Алистер

Подлинный униформизм Итак, принцип униформизма, абсолютно верный в соответствующих рамках, был совершенно необоснованно использован в исторической геологии. На самом деле униформизм заключается в незыблемости законов природы (и в первую очередь законов термодинамики),

Из книги София-Логос. Словарь автора Аверинцев Сергей Сергеевич

Гуманизм Неоднородное движение, связанное с европейским Ренессансом, подробно рассмотренное в гл. 3. Теоретическое основание этого движения составлял не набор секулярных или секуляризирующих идей (на мысль о которых наводит современное значение слова), а новый интерес к

Из книги Знание и Мудрость автора Маритен Жак

АНТРОПОЦЕНТРИЗМ АНТРОПОЦЕНТРИЗМ (от греч. dvGpamcx; - человек), мировоззрение, ставящее человека в центр всего сущего. Образный материал для А. в изобилии создает архаический миф, сам, однако, еще не дающий возможности говорить об А. в строгом смысле слова: мифу недостает

Из книги «Несвятые святые» и другие рассказы автора Тихон (Шевкунов)

2. Антропоцентризм и подлинный гуманизм Итак, мы говорим, что современная культура, каковы бы ни были ее положительное историческое назначение и достижения, по своей духовной доминанте является, как я попытался показать, антропоцентрической: гуманизм здесь отделен от

Из книги Библиологический словарь автора Мень Александр

Из книги Второе послание Петра и Послание Иуды автора Лукас Дик

АНТРОПОЦЕНТРИЗМ БИБЛИИ Свящ. Писание ставит человека во главе всего созданного. Хотя он по природе в чем–то уступает бесплотным силам (Пс 8:6), но как существу, соединяющему в себе дух и материю, ему принадлежит исключит. место во вселенских замыслах Божественного

Из книги Теологический энциклопедический словарь автора Элвелл Уолтер

1. Подлинный апостол: происхождение Евангелия (1:1а) Петр прежде всего представляется, как это принято в письмах, и подтверждает свои полномочия, «вручает верительные грамоты». С самого первого слова это послание заявляет о своей подлинности как письма, написанного

Из книги Что есть иудаизм? автора Альтшулер Моисей Соломонович

2. Подлинный христианин: свойства Евангелия (1:16) Петр и его братья апостолы, которые знали и слышали Иисуса, несомненно, получили неоценимые преимущества из опыта общения с Ним, и удивительно, просто непостижимо, что распявшие Христа могли услышать от Петра весть о том, что

Из книги автора

3. Подлинный опыт: воздействие Евангелия (1:2) Третье, на что Петр обращает внимание своих читателей, - это то новое, что приносит подлинное христианство: оно дает благодать и мир… в познании Бога и (Христа) Иисуса, Господа

Из книги автора

4. Подлинный Христос: содержание Евангелия (1:16–2) Подобно тому как чистый горный поток может в своем нижнем течении загрязняться промышленными отходами, так и изначально чистое Евангелие может загрязняться вводящими в заблуждение запутанными учениями, и тогда

Из книги автора

Гуманизм Секуляризм, Секулярный (светский) гуманизм.

Из книги автора

«Гуманизм» рабовладельцев - Вы меня очень огорчили, Соломон Давидович, вашим отказом участвовать в вечерней молитве. Достаточно было бы одного вашего присутствия. Никто не обратил бы внимания, молитесь вы или читаете какой-нибудь журнал или даже антирелигиозную книжку.

Общность связана со стилем жизни, убеждениями и ключевыми соц институтами. Одним из объективных признаков, тог что западная цивилизация является античным классическим наследием, философия рационализма и соц приложения этой философии – римское право, а также христианство, особенно, которое выражено в 2х его концессиях: католичество и протистанство.

Между античностью и христианством существует преемственная связь, потому что именно христианство сделало то, что называется крещение эллинской мудрости (эллинская философия). Христианство использует античную философия. Крещение было необходимо для Европы, потому что античный рационализм, в его социальных и политических приложениях, оказался недееспособным. Античность дает 2 познавательные стратегии, во многом прямо противоположные: априористская программа познания, эмпирицистская программа Аристотеля. Их объединяет то, что они создают и формируют архетип классического европейского мироотношения и этот архетип называется рационализмом и имеет форму условно – категорического силлогизма. Разум человека, раз он способен находить всеобщее и необходимое, является божественным, а значит субстанциональным. Разум является причиной самого себя, он безусловен в отношении множественности чувственных данных, а следовательно он независим от материального. Если разум человека божественное и потому не подверженное влияние, то почему разум в сфере поступков человека (фронезиса) творит зло?

Государство призвано гармонизировать людей под страхом наказания. Государство – это колоссальное, но колоссальное на глиняных ногах, так как государство оправдано в своем существовании в том, что люди способны существовать за счет нанесения ущерба людям. Государство существует, чтобы не было ада на Земле и более того сами властвующие склонны к нанесению ущерба, используя при этом власть, а следовательно задача заключается в том, чтобы выяснить причины, которые препятствуют рационализации общественной жизни людей.

Первое, что нужно сделать, это произвести революцию в человеческом миропонимании. Христианство это делает изначально, поэтому в глухой Римской провинции возникает как политическое значимое событие, о чем говорит процедура казни Христа. Эта политическая значимость связана с актом переоценки ценностей. Ценности- это как раз то, что организует людей, что есть благо и истинность. Ценность – это спасение. Христианство возникает как учение о спасении (сотериология). Катастрофическая дифференциация людей по имущественному статусу. Есть подвластвующие, которые страдают, а есть властвующие. Нагорная проповедь дает главный и определяющий императив (повеление), который гласит: «кто хочет спасти жизнь свою, тот потеряет ее, но кто потеряет жизнь свою, тот спасется». Следовательно всеобщее и необходимое теперь выступает не как то, что есть, а то что должно быть. А это означает, что действие всеобщего встречает в этом мире некоторое существенное сопротивление, и это существенное сопротивление находится в самом человеке и исходит из самого человека, а следовательно разум человека несубстанционален. В человеке есть что- то такое, что позволяет ему увертываться от всеобщей необходимости. Человек уникален по своему местонахождению и пребыванию, эта уникальность заключается в том, что он существо индивидуальное и греховное, а следовательно нужно обосновать, почему мы переоцениваем все ценности.

Принципиальная картина мира христианства. Принципы:

Монотеизма

Бога определить невозможно, у него есть имена. Бог един, а следовательно абсолютная личность, которая трансцендентна (находящаяся за пределами чего – либо), а это означает, что Бог бесконечно превосходит все сотворенное им, как вместе, так и по отдельности.

Принцип креационизма

Бог, который «азм есть сущее», создает мир в акте свободной воли, а это принципиально меняет представление о сущности или природе всего существующего. Существующее по сути тварно, а природа теперь – это формальный принцип. А всякий формальный принцип есть сформулированный с помощью понятий закон. Следовательно, акт творения сопровождается высказыванием.

Мир в христианстве потрясающе гармоничен. Все в этом мире есть благо, ибо все в мире от Бога. Если в мире есть зло, то это порча добра. Эта трансцендентная воля объективируется в состояниях, движениях, связях и отношениях. В этом мире тотальной объективации есть только одна тварь, которая препятствовать этому, то есть портить благое и доброе – и эта тварь человек.

Христианский антропоцентризм (человек в центре)

Человек абсолютно исключительная тварь, так как создана по образу и подобию Божьему и поставлена владычествовать над всем остальным а следовательно ее исключительность обременена экологическим эмпиративом. Это подобие делает человека безусловно индивидуалистичным, человек преодолевает многие различия и не исчерпывается им, по сути все люди равны ибо богоподобно, но этот безусловный индивидуализм негативно раскрывается как греховность человека. Это то, что называется обремененность первородным грехом.

Понимание человека как существа греховного является для Европы того времени абсолютной новизной, так как ни античность, ни Рим грехов не знали. Грех – это желание запретного, это если поддаешься искушению, поэтому дьявол – искуситель. Личная ответственность человека на совершаемые греховные деяния. Эсхатология – теория конца личной судьбы человека. Первородный грех не оправдывает грех человека, и именно потому жертва Христа снимает с человека греховность плоти. Но теперь человек сам несет ответственность за содеянный грех. Личные грехи порождают институт чистилища. Личное бессмертие через акт воскрешения из мертвых. Личное бессмертие необходимо с точки зрения спасения. Эта идея бессмертия через воскресение меняет механизм действия, представленный в объективации закона. В античном рационализме необходимость автоматична и непреодолима, все люди смертны, человек следовательно тоже. В христианском мире эта автоматичность безличной универсальной силы, встречая препятствия со стороны человека, придает этой силе новый модус существования – это модус долженствования. По отношению к человеку, творец предстает в своей номотетичности как законодатель. Он, как законодатель, предписывает человеку как ему существовать по истине. Первые четыре заповеди как раз говорят о бытии человека, как его предписывает творец, своей волей творя. Чтобы воля творца осуществилась, для этого действие закона должно сопровождаться личными усилиями, хотением самого человека. Закон должен быть записан в сердце человека, быть его мотивом. В христианском образе мира ЕСЛИ характеризует волю господа, которая стала волей самого человека. Именно поэтому христианская антропология открывает в человеке новую инстанцию неизвестную человеку (трансцендентальную). Она призвана постоянно выкидывать человека из всего, что окружает его и действует на него. Эта инстанция делает человека безусловным, как в отношении Бога, потому что он должен стать как отец его и в отношении сотворенного мира, потому что у человека, для его спасения, есть только 2 пути: либо к Богу, либо к Дьяволу.

Обоснованное мироотношение, которое находит свое выражение в неодолимой силе дедукции, сталкивается с уникальностью существования самого человека, которая выражается в кенозисе (опустошение). Кенозис связан с тем, что творец, по собственному усмотрению, ограничивает свою мощь и принимает акт снисхождения в человеческую природу (уничижение). Он ограничивает свою мощь, и это самоограничение Бога открывает пространство свободы, то есть позволяет человеку выбирать между добром и злом. В слове ЕСЛИ всегда предполагается выбор самого человека. Так в христианстве появляется проблема воли и свободы человека, в которой творец, как законодатель, дает не просто законы, а заветы и заповеди. Поэтому проблема человека – тождество бытия и воли. Эта проблема ставится следующим образом: есть высшая истина, эта истина объективируется в состояниях, отношениях и процессах. Эта абсолютно – волевая истина и есть абсолютная причина, но действие этой истины может быть как природного, так и неприродного характера, то есть действие может быть необходимым и не необходимым. Когда речь идет об бытии человека, то он должен быть об истине, а следовательно соблюдать заповеди и всякое его существование и есть существование, если его воля правильная или истинная.

Истинная (правильная) воля – желание человека совершать правильные действия ради самой правильности или истины. Это абсолютно деонтологическая проблема, согласно которой любое действие человека должно интерпретироваться с точки зрения правильности его умонастроения, то есть человек знает истину и желает, чтобы она воплощалась. Поэтому христианское решение проблемы бытия и воле не предполагает формулу: цель оправдывает средство.

Таким образом, христианство радикальным образом ставит проблему свободы человека. Воля – это онтологическое благо, то есть имеет отношение к человеку и его бытию, но это благо среднее, а это значит есть высшее благо, то есть наибольшее – это истина (добро и красота). Это наивысшее благо, без которого невозможно спасение, а есть наименьшее благо, это тела без которых можно жить правильно. Они происходят от того, кто их создал (и те и другие). Именно волевой акт может отвратить человека от высшего блага к благу наименьшему, но если человек направлен и живет по формуле «жить, чтобы есть», то такой человек решит согрешить. Злая воля порождает злодеяние, но нет того, кто придает воле злой характер, потому что воле придает злой характер желание и хотение самого человека, поэтому порочный человек – это его извращенная воля, а это воля свободная от руководства разума, когда человек обременен делами плоти, то есть не понимает разумных установок.

Тем самым, проблема бытия и воли возвращает нас к проблеме тождества бытия и мышления, потому что истинная воля – это воля, руководствующая разумом, а следовательно. А также встает проблема метода или пути достижения истинного знания, поскольку истина дана только разуму.

Правильная воля – это воля истинная, а истина есть результат процесса познания, то есть деятельности человека, при этом необходимость истинны для человека очевидна потому, что истина объединяет того и не ставит проблему дефицита ресурсов. Следовательно проблема бытия и воли преобразуется в проблему бытия и мышления, но познавательная ситуация меняется, потому что между существующим по воли Бога и общим, необходимым, законным есть пропасть, она связана с тем, что творец, осуществивший мир, бесконечно превосходит мир как в целом, так и по отдельности. Следовательно встает проблема как убрать эту пропасть между вечным- бесконечным и конечным, тленным и бренным. В самой человеческой душе должна быть великая сила, и эта сила иррациональна (то, что по силе превосходит человеческий разум). Вера, как интуиция безусловного, то, что соединяет в себе волевое и эмоциональное в человеке, порождая незыблемую убежденность, доверие и надежду. Эта вера в христианском познании главенствует. Отсюда исходный принцип правильного метода познания: «пойми, чтобы уверовать; веруй, чтобы понять». Реализация этого исходного принципа привила к классической формулировке соотношения веры и разума: «вера, ищущая понимание», отсюда кредо «верую, чтобы понять». Зачем познание, если мы верим? Дело в том, что вера и те, кто уверовал, позволяет пребывать в слове Божьем, а пребывание в слове Божьем позволяет познать истину, и именно истина сделает нас свободными. Проблемы познания в первую очередь связаны с тем, что для верующего человека истина предстает словом творца, более того «слово (логос) стало плотью и обитало с ними полное истины, и мы видели славу его». Поэтому если объект веры – это творец, то предмет веры (носитель проблемы) – слово, а слово, как известно, бывает носителем разных значений. Отсюда вытекает собственно средневековая философская проблема, которая характеризует философствование в вере. Вера говорит нам, что есть истина теологическая, и эта истина пребывает высказыванием. Но есть истина человеческая, и она тоже пребывает в слове. И поэтому вытекает проблема соответствия истины божественной и человеческой. Философствование в вере ставит метафизические проблемы, а это значит проблема о началах бытия. Решение это метафизической проблемы (проблема начал) может рассматриваться только в контексте теологической истинны, а это значит проблема начал познания ставится принципиально, иначе язычников Платона и Аристотеля. Проблема начал познания – схоластическая. Истинная вера - это пребывание в слове божьем, а это и есть схоластика, а смысл этого слова означает технологию школярство, потому что лекция о мире уже прочитана, истина уже возмещена и ее возместил творец. Поэтому схоластический метод познания направляет нас не на теоретическое наблюдение, с целью поиска истины, потому что истину искать не надо. Схоластика направляет нас на толкование и исследование уже высказанной истины, а значит на грамматический, логический, морфологический, синтаксический анализ текста. Схоластика – это метод пребывания в слове божьем, надо уметь толковать возвещенное. Схоластика, как метод порождает 2 методологии: методологи схоластического реализма; методология схоластического номинализма.